Алла Пугачёва:
Словом, что было, то было. Но ведь и помогали мне журналисты. Да ещё как! Не появись, например, в «Литературной газете» статья Л. Польской «Тайны чёрного диска», думаю, не было бы и двойного альбома песен «Зеркало души» (само его название, кстати, подсказано статьёй Б. Славиной из «Советской Эстонии»).

Михаил Шпагин. Такие разные встречи: Десять интервью.
— М.: «Московский рабочий», 1981. — С. 184. — 192 с. — (Серия «Время и мы»)

Борис Савченко, историк эстрады и музыкальный критик:
Прославляя Паулса, она пополнила свой репертуар произведениями, которых тогда ей так недоставало. Запись альбома «...счастья в личной жизни», составленного из песен Игоря Николаева, позволила ей затронуть какие-то тревожные струны и в собственной душе, я имею в виду её прочувствованное исполнение «Балета» (слова И. Резника) и «Паромщика» (слова Н. Зиновьева).

Борис Савченко. Дорогая Алла Борисовна... — М.: «Знание», 1992.
— С. 46. — 54 с. — (Серия «Мир искусств»; № 1)

Борис Савченко, историк эстрады и музыкальный критик:
Почти одновременно с «Зеркалом души» она пишет целый диск новых собственных песен — «Поднимись над суетой». Наиболее удачным у неё получился, на мой взгляд, «Ленинград» на стихи О. Мандельштама. Точнее, по мотивам стихотворения, ибо в трактовке певицы текст песни звучит несколько иначе:

Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
Я вернулась сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.

Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
Узнавай же скорее декабрьский денёк,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.

Ленинград, Ленинград, я ещё не хочу умирать.
У меня ещё есть адреса, по которым найду голоса,
Ленинград, Ленинград, я ещё не хочу умирать.
У тебя телефонов моих номера, я ещё не хочу умирать.

Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
Я на лестнице чёрной живу и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.

Я вернулась в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухших желёз.
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

Трагическое ощущение неминуемого конца, фатальной безнадёжности есть непременное свойство глубоко одарённых натур, и, без сомнения, оно является активным стимулятором их творчества. Мне как-то не хочется развивать тривиальную мысль о том, что под маской некой эмансипированности Пугачёвой скрыто хрупкое нежное существо, — нет, она совсем не беспомощна, скорее наоборот — имеет властный, быть может надменный, характер и способна на глубокие и сильные переживания, с поправкой на причуды женственности и непредсказуемость поведения. Посему я нисколько не удивляюсь отваге певицы, дерзнувшей приложить к стихам Мандельштама собственную музыкальную транскрипцию, и радуюсь, что опыт получился успешным.

«Ленинград» Пугачёвой — свидетельство ухода от апробированных тем, утративших оригинальность прежних находок. Постоянное, ненасытное самообновление — вот та «изюминка» в её творчестве, которая непрерывно вызывает общественный интерес, электризует «поле» вокруг имени Пугачёвой, влечёт к ней не только поклонников, но возбуждает любопытство и со стороны лиц, не являющихся безоговорочными почитателями таланта певицы.

Другая песня — «Поднимись над суетой» — претендующая на программность и давшая название альбому, несмотря на «заводной» ритм и какой-то натужный оптимизм, мне кажется, не удалась в силу излишней её декларативности. К тому же и окончательный (а всего их было девять!) текстовой вариант И. Резника поэтическим своеобразием никак не выделяется:

...Просто —
Быть на кого-то похожим.
Просто — из года в год петь одно и то же.
Но свой голос сохранить Порой непросто.
Просто —
Считать весь мир простым и обычным.
Просто —
Идти всю жизнь маршрутом привычным.
Но найти свои пути
Так порой непросто...
Жить!
Гореть и не угасать.
Жить,
А не существовать!
Но, однако, уж светает,
Звёзды тоже тают, тают, тают...

Борис Савченко. Дорогая Алла Борисовна... — М.: «Знание», 1992.
— С. 26—27. — 54 с. — (Серия «Мир искусств»; № 1)

Борис Савченко, историк эстрады и музыкальный критик:
Наработанного за несколько лет песенного материала с лихвой хватило на два пластиночных альбома, выпущенных Пугачёвой в конце 70-х годов: «Арлекино и другие» и «Зеркало души» (состоящего из двух дисков). В первый альбом, помимо «Посидим, поокаем» и шлягера Э. Димитрова, вошли песенные номера из телефильма «Ирония судьбы», произведения А. Мажукова, В. Добрынина, А. Днепрова и П. Слободкина. «Объединяет их (эти песни) одно, — комментировала Пугачёва, — мой главный принцип — петь о том, на что откликается сердце». Я бы сказал по-другому: там собрано то, с чего она начинала свою карьеру. Содержание пластинки свидетельствует о том, что Пугачёва очень бережно, прямо-таки по-хозяйски, относится к ранее напетым вещам, у нее, что называется, всё на учете, ни одной своей песне она не даст пропасть всуе и непременно «положит» если не на «гигант», то хотя бы на «миньон».

Борис Савченко. Дорогая Алла Борисовна... — М.: «Знание», 1992.
— С. 25. — 54 с. — (Серия «Мир искусств»; № 1)

Борис Савченко, историк эстрады и музыкальный критик:
Наработанного за несколько лет песенного материала с лихвой хватило на два пластиночных альбома, выпущенных Пугачёвой в конце 70-х годов: «Арлекино и другие» и «Зеркало души» (состоящего из двух дисков).

...

О втором альбоме, в который включены в основном песни А. Зацепина и мифического Бориса Горбоноса (то бишь самой певицы) к фильму «Женщина, которая поёт», Пугачёва сказала так: «Всё, что было сделано за последний период, планы и задумки, нашло своё отражение на пластинке. Это — творческое кредо, взгляд на искусство. Это визитная карточка, ну, скажем так, года на три. Не больше. Потому что с возрастом меняется мироощущение, а с ним, естественно, и программа». Добавлю от себя: несмотря на кажущуюся эклектичность альбома, его название — «Зеркало души» — вполне отражает характер художнических поисков певицы, её упрямую волю к избавлению от гипноза стереотипов, стремление создать обобщенный образ современной женщины. До конца ей это не удалось, видимо, по причине присущего её натуре дуализма: с одной стороны — очень понятная тяга к разноплановости, разнохарактерности, с другой — честолюбивый интерес фиксировать «для потомков» буквально всё, что «выпевается». Синдром, характерный и для первого альбома. Но может быть, именно таким способом она избавляется от старого багажа, ускользает от ещё только намечающихся повторов и штампов, ищет новые пути, ракурсы, подходы?..

Борис Савченко. Дорогая Алла Борисовна... — М.: «Знание», 1992.
— С. 25. — 54 с. — (Серия «Мир искусств»; № 1)